Андрей Фаворов: Сейчас не время ловить падающий нож

О причинах ухода из НАК «Нафтогаз», дальнейшей судьбе программы развития газодобычи «Тризуб», премиях в «Кировоградгазе», перспективах мировой газодобычи и украинской энергетики в интервью Kosatka.Media рассказал экс-глава газового дивизиона НАК «Нафтогаз Украины» Андрей Фаворов 

- Андрей Михайлович, как проводите время на карантине?

- Отлично провожу. Осваиваю технику пилотирования вертолета. Сегодня уже летал, правда, еще с инструктором.

- Планируете пополнить автопарк личным вертолетом?

Мне удобнее  арендовать подготовленную и заправленную машину. Например, если не проконтролировать уровень масла в подшипнике, можешь снести хвостовой винт и потом заплатить дикие деньги, чтобы это все починить. Пусть лучше профессионалы все проверяют, а я просто возьму его в аренду.

- Уже знаете, чем будете дальше заниматься, когда закончится карантин?

- Я публикую в Фейсбуке фразы из трейдинга, которые мне нравятся. Принцип «не пытайся поймать падающий нож» отлично подходит для 2020 года. Принимать сейчас какие-то решения глупо и преждевременно. Есть три больших неизвестных переменных, которые во многом определят вектор глобального развития на следующие 4-5 лет.

Первая – мы должны понять глубину и опасность этого коронавируса: каков реальный уровень летальности, когда появятся нормальные тесты, когда закончится карантин, будет ли вторая волна.

Вторая важная неизвестная переменная – экономические последствия пандемии. Если говорить о нефтяном и газовом рынках, то, думаю, там  можно смело ставить крест на крупных инвестиционных проектах. 

Третий ключевой фактор –  это выборы президента Соединенных Штатов в ноябре. Понятно, что вектор международной политики изменится, в зависимости от того, кто выиграет – республиканцы или демократы, а это 20% мировой экономики.

Поэтому я смотрю на 2020-й, как на возможность перезагрузиться и вспомнить, кто я и что мне нравится. Я постоянно работал последние 30 лет, постоянно куда-то спешил. А все свои желания – научиться летать, пробежать полумарафон, откладывал на потом. И мне кажется, сейчас очень хорошее время для потом, будет ли еще такое – неизвестно. 

- Ваш неожиданный уход с поста директора газового дивизиона «Нафтогаза» активно обсуждался в соцсетях. Как все было на самом деле?

- НАК «Нафтогаз» принял решение об изменении стратегии направления и управления компанией. Мне стало неинтересно и я ушел.

- Так просто?  

- Реальность проще конспирологических теорий. В начале этого года мы выработали стратегию максимальной эффективности работы – принимать решения как можно ближе к скважине. Я не верю, что из Киева можно эффективно управлять компанией, активы которой разбросаны по всей стране. В столице нет ни одной буровой, они все находятся в областях, и решения должны приниматься там.

Новая же модель управления воссоздает матричную структуру, в эффективность которой я не верю.  Она забирает у руководителя управленческие ресурсы, превращая его в чистый функционал. За те 15 лет, которые я работаю в энергетике, я ни разу не видел, чтобы матрица работала эффективно. А я человек амбициозный, никогда этого не скрывал, люблю достигать поставленные цели. Когда вижу, что у меня нет для этого инструментов, как ответственный руководитель, пишу заявление по собственному желанию. Что я и сделал.

Меня никогда не интересовала высокая должность сама по себе, мне интересен масштаб проблем и задач, которые можно решить, находясь на этой позиции. Но глупо брать на себя ответственность, не имея полномочий для достижения результата. И когда ситуация дошла до этой точки, я написал заявление и ушел. Люди, которые работали со мной в команде, остались и продолжают работать.  Это не вопрос индивидуума, это вопрос успеха компании, которая принадлежит акционерам – гражданам Украины.  

С другой стороны, это показывает, какой путь развития прошел НАК «Нафтогаз». Пять лет назад никто даже подумать не мог о том, чтобы уйти по собственному желанию из такой мощной госкомпании. Людей оттуда только в последний путь провожали. Сегодня корпорация достигла того уровня, когда профессионалы могут не соглашаться с направлением развития компании и покидать ее, дабы реализовать себя в другом проекте.

- Сложно было принимать решение об отставке?

- Мы много дискутировали о новой стратегии развития компании и с главой «Нафтогаза» Андреем Коболевым и с новым директором по трансформации группы Отто Ватерландером. Но нам не удалось найти компромиссное решение.

В НАКе осталась сильная команда профессионалов, и она будет развиваться и дальше. Я могу быть не согласен с новой стратегией, но это не значит, что у них не получится. Я вижу, что НАК «Нафтогаз» –  одна из немногих энергетических компаний, которая искренне болеет за дело и пытается найти оптимальные решения накопившихся проблем. 

- Предлагали ли Вам должность в новой структуре?

- Да, мне предложили возглавить коммерческое направление. Но я занимаюсь им последние 15 лет, это пройденный этап в моей карьере. Я начинал с этого направления в AES, создал в ДТЭК, стоял у истоков в Группе ЭРУ, и перешел в «Нафтогаз» именно потому, что меня заинтересовал масштаб задачи, уровень вызова. Я считаю, что сегодня в НАК есть люди, те же Максим Рабинович или Ирина Михайленко, которые лучше реализуются на этом месте. 

О ПРОГРАММЕ 20/20, «ТРИЗУБЕ», ПРИХОДЕ «EXPERT PETROLEUM» И КОНКУРЕНЦИИ

- Андрей Михайлович, после ухода из «Нафтогаза» появился ли у Вас новый ответ на вопрос о причинах провала Программы 20/20?

- Программа 20/20 была написана и утверждена за несколько лет до того, как я пришел в компанию.  И реализовывать ее начинал господин Витренко, курировавший тогда развитие «Укргаздобычи». Но виноват в провале оказался Фаворов, который пришел и сказал, что эта программа полный абсурд, ее нужно было ещё года 3-4 назад выкинуть в мусор.

Плохие вводные дают плохой результат. Вводные предположения, на которых базировалась Программа 20\20, абсолютно не соответствовали действительности. Помимо этого, правительство полностью проигнорировало свои обязательства по выдаче лицензий, там были другие желающие. А если у тебя нет лицензии, у тебя нет резервов, и нет добычи. Все.Точка. Я не только не выполнил Программу 20\20, я ее уничтожил. Это был голый популизм и выдача желаемого за действительное. И я горжусь тем, что я первый не побоялся встать и сказать, что это бред, никак не связанный с реальностью. 

- Новая программа наращивания добычи «Тризуб» была представлена всего пару месяцев назад. Продолжится ли ее реализация после Вашего ухода из компании?   

- Да, судя по публичным заявлениям, «Нафтогаз» намерен продолжать развивать это направление. 

Главная фундаментальная проблема украинской добычи – все самое лучшее собрали до нас. Наши ключевые месторождения, которые находятся в Днепровско-Донецкой впадине, эксплуатируют с конца 50-х годов прошлого века. По разным оценкам, там осталось, коммерчески рационально извлекаемых, порядка 500 миллиардов кубометров. В год мы извлекаем от этого объема около 5-6%, то есть плюс-минус 20 миллиардов кубометров. Выжимать больше – сложно и дорого. 

Нужно увеличивать не добычу, а количество запасов на балансе, из которых со временем можно будет добирать. Необходимо найти новую Шебелинку. Чтобы мы знали, где добывать, когда цены начнут снова расти. А они рано или поздно вернутся.

Сейчас у нас в Украине будущего нет. Никто не знает, где развиваться дальше за рамками  Днепро-Донецкого бассейна. Мы можем продолжать там бурить и дальше, но мы съедаем то, что есть, а не увеличиваем наши запасы. Поэтому программу «Тризуб» сегодня необходимо продолжать. Инвестировать не в увеличение добычи сегодня, а в разведывание резервов на перспективу. Успешная разведка сверхглубин на «трех восьмерках» – 200-300 миллиардов кубов дополнительных резервов, которые можно будет добыть через 5-10 лет, когда цены восстановятся. Инвестиции в «Дельфин» – до триллиона кубов, в Святогорку – до 100 миллиардов. И это надо делать сейчас. Не потому, что они дадут добычу, а потому, что они дадут будущее нашей отрасли.

Это сложные решения. Гораздо проще решать задачи по выполнению плана и получению бонусов. Если мыслить в диапазоне одного года, то люди и принимают решения по выполнению лишь краткосрочных задач. Но долго так продолжаться не может, мы уходим от проблем, а не решаем их. Надо честно признать, что продолжавшаяся последние 70 лет Днепро-Донецкая история закончилась. В лучшем случае, она будет давать Украине около 20 миллиардов в год. Но прорыва там не будет. Надо искать еще 700-800 миллиардов запасов, чтобы потом увеличивать добычу оттуда.

И я горжусь командой, которая прошлым летом, предвидя развитие событий, приняла много очень сложных решений по ограничению бурения. Это помогло сэкономить сотни миллионов долларов, не потраченных на добычу ненужного сегодня газа. 

- Но буровики с Вами были не согласны…

- Да, я занял достаточно жесткую позицию по инвестициям в новое бурение. Мое руководство поставило передо мной задачу – максимизировать возврат для акционеров. Мы тщательно все проанализировали и посчитали: с учетом неуспешных, аварийных скважин, с учетом полноценных затрат, многие вложения средств становились экономически нецелесообразными. Они не окупались за 7-10 лет при цене $250-300, а при нынешней цене $100-120 они не окупятся никогда. Не нужны такие скважины. 

И да, программа бурения была комплексно пересмотрена прошлым летом, и еще будет пересматриваться. Сейчас и частники остановят бурение. Никто не будет забуривать новые скважины при таких ценах. Сейчас выгоднее иметь деньги, чем газ.

В тоже время, мы вместе с Андреем Ивановичем Хоменко, с коллегами из технического дивизиона сократили бурение внешними подрядчиками на 80%. Пришли новые станки – оборудование, которое позволит «Укрбургазу» конкурировать по скорости и качеству бурения с внешними подрядчиками.  

Кроме того, я активно продвигал идею о том, чтобы все наши заказы были выставлены на тендер, и «Укрбургаз» принимал в нем участие наравне с частными компаниями. Только в конкуренции можно получить лучшие и объективные замеры качества своей работы. Когда все свалено в один котел, а это проблема УГД, когда у нас там и геологи, и бурильщики, и собственник лицензии, и подрядчик – это старое советское наследие.

Почему идея дивизионов была, по сути, правильной? Есть технический дивизион – это подрядчик, и есть интегрированный дивизион – это заказчик. Заказчик определяет, где бурить, как бурить, и передает этот заказ на исполнение техническому дивизиону. Но если у заказчика нет права сказать, что его что-то не устраивает, что он хочет выйти на рынок и выставить заказ на конкурс, то интегрированный дивизион не получит то качество услуги, которое уже его сделает конкурентоспособным наравне с частными компаниями, а у самого подрядчика пропадет мотивация предоставлять качественные услуги – заказчик-то никуда не денется.

- Неделю назад стало известно, что в «Укрбургазе» сменилось руководство. Но директор Сергей Скиба не озвучил причины своего ухода из компании. 

- Я считаю, что уход Сергея Анатольевича – это большая потеря для компании. Господин Скиба был руководителем высокого уровня. Он вникал в проблемы, искал не виновных, а решения. По поводу причин, я думаю, в процессе трансформации управления многие люди, не согласные с матричной структурой, будут искать себя на рынке труда. И это нормально. 

-  Давайте вернемся к программе «Тризуб». Интенсификация добычи на старых месторождения не упоминалась в ней как приоритетное направление. Теперь «Нафтогаз» говорит о перспективности партнерства  с «Expert Petroleum»

- У УГД остается большое количество истощенных месторождений и во Львове, и в Полтаве, и на Шебелинке. А у «Expert Petroleum» есть реальная история успеха в Румынии, где они увеличили добычу на старых истощенных месторождениях. В рамках тендера она выиграла у трех других участников. Теперь пара цехов Львовгаздобычи будут в их управлении. Добыча остается на балансе УГД так, что наши экономические интересы соблюдены. И я буду очень рад, если УГД сможет чему-то научиться у Expert Petroleum, применить их опыт на своих месторождениях. 

 - А в чем коммерческий интерес для «Expert Petroleum»?

- Они видят возможность для успешных инвестиций, видят возможность заработать. И ничего зазорного в этом нет. «Expert Petroleum» не отнимает у УГД кусок пирога, она увеличивает сам пирог. В данном случае работает стратегия win-win.

О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С ВИТРЕНКО,  ФИРТАШЕМ И ОБЛГАЗАМИ

- Информация о конфликте руководства «Нафтогаза» давно вылилась за пределы компании. Вначале это были разногласия Юрия Витренко и Андрея Коболева, но в последнее время Витренко не упускает возможности высказать претензии в соцсетях и Вам. Нет желания выступить с таким же громким заявлением?

- Для меня с самого начала работы в «Нафтогазе» было шоком вызывающее поведение господина Витренко. Ты не согласен с решениями Наблюдательного совета, с решениями Генерального директора, так напиши заявление об уходе и потом говори все, что ты хочешь. 

А реагировать на выпады этого человека в соцсетях – это дискредитировать самого себя. Я не хочу ввязываться в спор с этим ходячим эдиповым комплексом. Хотя теперь я могу себя не сдерживать и высказать все, что я думаю о нем и его подходе. 

Он упрекает меня в отсутствии профессиональной экспертизы. Но я больше 15 лет в энергетике, работал в самых разных странах. Когда моя компания ЭРУ торговала технологией по интенсификации добычи газа, я объездил все наши газодобывающие области. И это было  задолго до того, как я задумался о переходе в «Нафтогаз».  

Опять же, я никогда не говорил, что я эксперт в добыче, я эксперт по управлению процессами в энергетической сфере. Технологическую часть я доверил специалисту – исполнительному директору УГД Стиву Болдуину, у которого 35 лет опыта в качестве генерального и исполнительного директора нефтегазодобывающих компаний. Стив работал в Казахстане, в Аргентине, в Мексике, США. Я сделал на него ставку, как на ключевого технического эксперта, и никогда об этом не пожалел. 

Господин Витренко обвиняет меня в каких-то недоработках в то время, как он сам «крышевал» вранье про рост объемов добычи. Напомню, техпотери у нас в 2016 году были 0,5 млрд кубометров, а в 2018 году – уже 1,4 млрд. Так что, добыча не была увеличена, добыча была дорисована! Люди в компании сидели и думали, сколько нам нужно, чтобы выполнить план и получить бонусы, столько и дорисуем. Многих из них я, кстати, уволил. Можно пиариться сколько угодно, но не было сделано ничего, чтобы реально решить проблему.

Я убрал его ложь по валовому газу, сохранил добычу товарного газа на том же самом уровне, что и в прошлом году, и увеличил добычу сжиженного на 20-25%. И это товарный газ, а не дописки!

- Недавно Витренко обвинил вас в ослаблении давления на облгазы, у вас якобы сложились «комфортные» отношения с группой Дмитрия Фирташа. Какие у Вас отношения с олигархом? 

- Господина Фирташа я никогда не встречал. Представители РГК обсуждали со мной реальные проблемы. Неважно, нравится нам эта компания или нет, но она  крупнейший потребитель газа в стране. И крупнейшему производителю УГД, чтобы продать свой газ, необходимо было выстроить диалог.

У компании есть системные проблемы, возникшие в тот момент, когда по политическим мотивам, перед выборами, распределительные тарифы были понижены и не отражали полную себестоимость работы облгазов. РГК имеет долги перед «Нафтогазом» и эти деньги нужно получить. И начинаться это решение должно с регуляторных решений, которые и были приняты новым НКРЭКУ.

При мне уровень платежей был на том же уровне, что и до меня. Я априори не мог выдать никаких поблажек РГК, ведь на газовом рынке до сих пор действует введенный правительством режим ПСО. Кабинет Министров определяет методологию определения цены на газ, и мы обязаны рассчитать по ней цену и предоставить ее РГК. И если облгазы дотягивают до определенного уровня платежей, установленного Кабмином, «Нафтогаз» не имеет права их отключать. Там, где не выполняют – пытается приостановить поставки. Но, например, Луганскую ТЭС просто так не отключишь, хотя она и не платит.

- Есть ли у «Нафтогаза» перспектива все-таки получить долги от РГК?

- Да, вполне. Думаю, эта дискуссия закончится успешно. Но надо понимать, что суть проблемы – слишком низкие тарифы предыдущих периодов, которые не покрывали стоимость газа, используемого для технологических нужд компании. Можно спорить до какого уровня, но системная проблема одна. И потенциальные пути ее решения обсуждаются. 

ОБ ОТМЕНЕ РЕЖИМА ПСО И БИРЖЕ «НАФТОГАЗА» 

- Сейчас активно дискутируется вопрос окончания режима ПСО. С Вашей точки зрения, готов ли к этому рынок?

- Сложный комплексный вопрос. Много участников рынка хочет побороться за конечного потребителя. И это нормально. Агрегирование множества конечных потребителей – это большая трейдеровская позиция, вокруг которой можно оптимизировать: предлагать хорошие рыночные цены для потребителя, и одновременно с этим находить дополнительные способы заработка для компании.

Но есть и ограничение. Потребитель, переходящий от одной компании к другой, должен принести справку об отсутствии задолженности. Нынешние компании-поставщики будут любыми путями затягивать этот процесс, сохраняя свою квазимонополию. В странах Европы до 10 лет уходило, пока частные компании обретали возможность на равных конкурировать с уходящими бывшими монополиям. Мы это почувствовали на опыте нового продукта «Газ про запас». Да, к нам пришло достаточно большое количество клиентов, но это было непросто. Особенно, когда они потом пытались полностью перейти на получение услуги газоснабжения от «Нафтогаза».

Режим ПСО, рано или поздно, все-таки закончится, цены выйдут на рыночный уровень. Но сейчас цена на рынке настолько хорошая, что потенциальные поставщики будут бороться за потребителя. Если регулятор правильно отреагирует, а мне кажется, что он сейчас достаточно компетентен, слышит и потребителя, и рынок, то нас ждет битва за клиента в духе «золотой лихорадки». Борьба между поставщиками газа будет очень агрессивной, а значит, мы все, как потребители, от этого выиграем. 

- Как далеко продвинулась идея создания собственной биржи «Нафтогаза»? 

- Это стратегическое направление развития было утверждено на Наблюдательном совете компании, и мне кажется, что роль «Нафтогаза» – быть не участником рынка, а его фасилитатором. Образно говоря, можно ходить в казино, а можно открыть казино. У «Нафтогаза» должна быть возможность открыть биржу, предлагать цену и на покупку, и на продажу, на любой продукт в любой момент времени. Это позволит ликвидному рынку начать работать. Сейчас участники рынка боятся, что купят газ, а покупателя не найдут. А если НАК каждый день выходит и объявляет цену, по которой он покупает, и цену, по которой он продает, это будет большим сигналом для развития рынка.

Я надеюсь, все так и будет, мои коллеги продолжат развивать это направление. НАК был успешен на бирже, объем торгов, которые мы делали, был достаточно большим. Особенно, если сравнивать с предыдущей стратегией, когда господин Витренко поставил директором компании «Нафтогаз Трейдинг» человека с нулевым опытом работы в энергетике. В результате компании был нанесен ущерб в 300 миллионов гривен.

О ЧЕРНОЙ МЕТКЕ ТРЕЙДЕРА И ПРЕМИЯХ В «КИРОВОГРАДГАЗЕ»

- Как известно, бывший глава «Нафтогаз Трейдинг» Виталий Волынец обвинил Вас в коррупции. Не боитесь, что Ваше заявление сочтут местью?

- Главное правило в трейдинге – до того, как заработать, не потеряй, а 300 миллионов гривен – это очень большая потеря для любой компании на рынке. И это ненормально, что самый слабый трейдер работал в самой крупной компании на рынке. В любой трейдерской компании на таком сотруднике навсегда бы поставили черную метку, он бы никогда не нашел работу в энергетике... Но у нас можно заявить, что это нормальная ситуация, и увольнение было несправедливым. 

Я еще хочу проговорить ситуацию с «Кировоградгазом». Об этом много писали в прессе. Господин Витренко гордится тем, что глава «Кировоградгаза» был выбран конкурсным путем. Едва вступив в должность, он тут же начал выписывать себе премии, не согласовывая это ни с кем. На предприятие не допускались аудиторы «Нафтогаза», предоплата за счетчики была сделана без контракта, а «мертвые души» просто размыли по потреблению других резидентов. Согласно выводам Ревизионной комиссии, по итогам  2018 года сумма чистого убытка составила 184 миллионов, а за 9 месяцев 2019-го –  213 миллионов гривен! Сейчас по этим фактам открыто криминальное расследование. 

О БОЛЕЗНЕННОМ НАСТОЯЩЕМ И ОПТИМИСТИЧНОМ БУДУЩЕМ

- Прогнозы сегодня делать трудно. Но все-таки, на Ваш взгляд, что ожидает газодобычу и украинскую, и отрасль в целом, в ближайшие пять лет?

- Газ сейчас считается стратегическим видом топлива. Мир переходит от грязного топлива к чистым возобновляемым источникам, и необходимо гибкое топливо, относительно экологически чистое, которое поможет решить проблему балансировки в энергосистеме. Газовые мощности весьма маневренны, так что у них большое будущее в электроэнергетике. Поэтому стратегически я верю, что газ на следующие 20-30 лет останется одним из основных видов топлива в мире.

Что касается среднесрочной перспективы, ближайшие 3-5 лет на мировом рынке будет переизбыток газа. Российский «Газпром» продолжает поставлять большие объемы и останавливаться не собирается. Технологическая революция и строительство LNG-терминалов вывели на рынок американский газ. Плюс в Европе все готовились к холодной зиме, если бы Украина не подписала контракт с «Газпромом». Зиму отменили, контракт подписали – все европейские хранилища заполнены газом под завязку. И это огромная возможность для украинских газохранилищ, мы видим, что множество трейдеров закачивают излишки газа к нам, в надежде продать его зимой.

Но бурить в Украине, при таких ценах, никто ничего нового не будет. Это экономически нецелесообразно. Никаких предпосылок для повышения спроса, соответственно и цены, я не вижу. Мало того, я думаю, что «Газпром» попытается вернуть себе украинский рынок, и начнет продавать большие объемы на восточной границе, что еще больше опустит цену.

Максимум, который я вижу на следующие 2-3 года  – это $100-120. Что повлечет за собой очень резкое сокращение инвестиций, в США череду банкротств, сильно подешевеет оборудование. Потом рынок лишние объемы «переварит» и мы вернемся к диапазону $240-250. 

- А как переживут кризис частные компании? Кто сможет выжить?

- Времена нам предстоят непростые. Мир меняется и отрасль должна пройти момент истины. Я не считаю это кризисом, мне кажется – это процесс очищения, который поможет сильным и эффективным компаниям выиграть.

При этом, я – оптимист, и я твердо уверен, что у Украины в газодобыче есть огромный потенциал. Нужно только научиться принимать сложные управленческие решения, думать стратегически, а не тактически, чтобы достигать свои цели. А не объяснять очередному министру энергетики или премьер-министру, почему ты их не достиг. Нужна смелость решений.

- В украинской энергетике сегодня дефицит и сложных управленческих решений, и смелости для их принятия. К чему это может привести отрасль?

- Проблемы украинской энергетики не решались последние 20 лет, их стыдливо задвигали под ковер, до лучших времен. Наша экономика привыкла, что ее субсидируют два энергетических донора – это «Энергоатом» и «Укргаздобыча». Но, если в «Нафтогазе» есть огромный шаг вперед – ПСО умирает, и собственники компании получат реальную рыночную цену, то у атомщиков дела плохи. Так же плохи они и у угольщиков – в мире, залитом дешевым газом, добывать уголь дорого и опасно. Сегодня ни одна шахта, добывающая энергетический уголь, не может быть прибыльной. Мне кажется, тут уместен принцип медицинской сортировки при большом потоке пациентов – лечим тех, у кого есть шанс выкарабкаться. Те, шахты, которые еще приносят прибыль, пусть работают, и в течение пяти-десяти лет готовятся к закрытию. А тех, кто убыточен уже сегодня, нужно отпускать.   И тут я отдаю должное смелости Алексея Оржеля, который встал и сказал непопулярные вещи в прямом эфире, посоветовав детям шахтеров учиться новым профессиям.  

Сегодня самый дефицитный ресурс в украинской энергетике – это настоящий лидер, которому хватит смелости заставить власть принимать сложные неприятные решения. Нужно поднимать тарифы – это политически больно, но по-другому нельзя. Нужно дать «Энергоатому» возможность продавать свою энергию на рыночных условиях, чтобы у него были средства на капремонт. Корпоратизировать его, возможно, привлечь инвестора. «Энергоатом» чрезвычайно важен для нашей экономики, и мы не можем дать ему умереть.

 - Чтобы поддержать «Энергоатом», нужно решить проблему с зелеными тарифами…

- Кому-то будет больно. Это вопрос политический, но вечно эта ситуация продолжаться не может. Наша экономика не может себе позволить такую дорогую электроэнергию. Поэтому, либо мы заставляем всю страну больше платить за электроэнергию, чем все наши соседи, и весь энергоемкий бизнес сбегает к ним, либо инвесторам придется идти на какие-то уступки. Да, возможно придется идти в суды. Южная Европа уже прошла этот путь. Но дальше так продолжаться не может, ситуация в конце концов решится. Вопрос только как: через социальный взрыв, когда энергетики останутся без зарплат, или через пусть неприятные, но системные решения. 

Тэги: Кабмин, газ, Нафтогаз, Укргазвидобування, добыча газа

Читайте также

В Киеве, Одессе и Днепре с утра сохраняются экстренные отключения света
Крупнейшая нефтегазования компания Европы объявила об уходе из россии
В ДТЭК подвели итоги первой половины отопительного сезона